В годы Великой Отечественной войны в Ляховичском районе фашисты сожгли 48 населенных пунктов. Самый крупный из них – деревня Святица, которую оккупанты пытались сжечь дважды. И если первая попытка оказалась безуспешной, то вторая стерла деревню с лица земли.
В Святице, которая в 1939 году вошла в состав Советской Белоруссии, перед войной проживало около тысячи человек в 200 дворах. Когда началась Великая Отечественная война, Святица, в отличие от соседнего Залужья и ряда других деревень, не была оккупирована фашистами. В ее окрестностях действовало несколько партизанских отрядов.
Кто-то из местных жителей ушел в партизаны, а те, кто остался, как могли помогали народным мстителям – делились продуктами, медикаментами, одеждой и обувью…
Каратели знали об этом и первую попытку сжечь «партизанскую» деревню предприняли в январе 1943 года. В районной книге «Памяць» есть воспоминания местной жительницы Татьяны Андреевны Русакевич, которая так описывала эти события:
«Партизаны предупредили, что фашисты собираются сжечь деревню. Говорят, Святица – бандитское гнездо. В ту страшную ночь мы не спали, и когда услышали крик деверя Михаила: «Немцы!» – быстренько бросились из дома удирать. А у меня трое детей, самый младший Ромка еще грудной, привязала его платком к грудям, так и носила. Только мы на возах кинулись к лесу, как навстречу тоже на возах – люди в белой одежде. Сразу подумали, что партизаны приехали к нам на помощь. Оказалось – каратели. Началась стрельба, они стреляли по детям, женщинам, не жалея никого. Мы попадали в снег. Немцы подошли, тыкали винтовками, требовали, чтобы поднимались. Сестру мою тогда убили, а меня ранили в голову. Привезли вместе с детьми в сруб, который стоял на окраине. Начали расспрашивать, где партизаны. Я, правда, не знала. Били меня тогда фашисты сильно… Детки, Маша и Мишка, плачут. Заставили разуться, стою босая, но холода уже не чувствовала от страха. Сынок Мишка все какой-то тряпкой пытался мне ноги обмотать, плакал: «Тебе же, мамка, холодно». Затем вместе с другими пригнали в дом к Роману Курловичу, снова били, потом поставили к стене восемь взрослых и пятеро детей, напротив у двери – немец с пулеметом. Вдруг в дом «влетел» их офицер и запретил расстреливать. Люди потом говорили, что якобы латыши нас тогда от смерти спасли. Вернулись мы в деревню. Похоронили убитых, а сами бежали в лес: решили больше с судьбой в игре не играть».
Сельчане стали прятаться в лесу, но зимой землянки выкопать было невозможно, поэтому пришлось мастерить шалаши из еловых веток. Зима 1943-го выдалась очень студеной, а теплой одежды у беглецов практически не было. Те, кто помоложе и посмелее, иногда по ночам делали вылазки в деревню за картошкой. Ели желуди, толкли и даже пекли из них хлеб. Несмотря на тяжелую ситуацию, помогать партизанам не перестали, да и те, если удавалось раздобыть еду, делились с жителями Святицы, которым пришлось уйти в лес, чтобы попытке спастись.
Вместе с односельчанами пряталась в лесу и семья Татьяны Филипповны Курлович, которой в 1943 году было десять лет. В тот январский день гитлеровцы ранили ее отца и на следующий день он умер. Осиротевшие шестеро ребятишек вместе с матерью прятались в лесу, голодали, выживали как могли. Младшей сестренке было всего полтора года – чуть позже малышка умерла от голода…
Наступила весна, казалось, зиму пережили – будет легче, однако не знали жители Святицы, что гитлеровцы готовят коварный план, который им вскоре удалось реализовать.
Вот как тот день вспоминала Татьяна Курлович, чей рассказ также есть в книге «Память»:
«Потом настал еще один страшный в моей жизни день – 11 марта 1943 года. Кто-то в тот день пошел в деревню, думали, может картошки откопают. Да не дошли. Они увидели, что немцы стекаются на наш остров. Вернулись, чтобы предупредить людей. Все разбегаться начали, кто куда. У кого повозки были, покидали туда детей. У нас тоже был свой воз, но пока мы все туда уселись, оказались последними. Едем, а сзади стрельба. Вдруг все остановились, и мы тоже. Мама говорит старшим Мане и Алеше, чтобы бежали за людьми и, если нас убьют, чтобы хоть кости похоронили. Те побежали. А мы отошли метров за 50 в хмызняк, густой такой. Тут и услышали, как поймали сестру матери Олю и бьют. Беременна она была, да нога еще ранена. Слышим – бьют, ругаются. А после Юлька закричала: «Мамочка моя! Не бейте!» Немцы говорят что-то по-своему, кричат. Так и забрали тогда тетю Олю и Юльку. Их, как мы узнали впоследствии, в Залужье вместе с другими сожгли…»
Остальным членам семьи Татьяны удалось спастись, благо, что каратели не пустили по их следам собак. Кроме тех, кого убили до поджога, гитлеровцы поймали еще 106 человек и отвели в соседнюю деревню Залужье, где также жестоко расправились с ними…
Однако большинство сельчан смогли спастись благодаря лесам и болотам, которые окружают Святицу. А когда вернулись в деревню, увидели, что все 200 дворов начисто сожжены – от хат остались только печки да кладбище сохранилось. На нем и похоронили останки сожженных односельчан…
Выжившие жители Святицы выкопали землянки и ютились в них до прихода советских войск. Несмотря на испытания, которые пришлось им пережить, помогать партизанам сельчане не перестали, а некоторые и сами ушли в партизаны, мстить за своих родных и соседей.
В окрестностях Святицы в годы Великой Отечественной действовало несколько партизанских отрядов – отряды имени С. Лазо, имени Н. Щорса, имени В. Чкалова, имени А. Матросова, имени Г. Жукова, имени М. Кутузова, имени А. Суворова, бригада «Советская Белоруссия», 20-я бригада имени В. Гризодубовой. В январе 1944 года была сформирована 19-я партизанская бригада имени В. Молотова, которая также действовала в основном в районе Святицы. Были здесь и отряды местной самообороны.
Всего в годы Великой Отечественной войны на фронте и в партизанских отрядах с фашистами сражались 118 жителей Святицы, 34 из них домой не вернулись… А те, кому удалось выжить, после возвращения помогали восстанавливать деревню. С трудностями началась мирная жизнь. В первые послевоенные годы Святица входила в состав Ганцевичского района, а в январе 1949 года вошла в состав Кривошинского сельского совета Ляховичского района. Росли в возрождающейся деревне новые дома – их строили чуть поодаль от сгоревших хат, восстановили школу, был создан и колхоз…
Многое изменилось в Святице в 1970-е годы с развитием мелиорации. В деревне стали строить двухэтажные жилые дома, новое здание школы, появились Дом культуры с физкультурно-оздоровительным комплексом, амбулатория, детский сад, торговый центр. В 1998 году Святица стала центром сельсовета.
В память о народных мстителях в центре деревни был установлен памятник в честь 19-й партизанской бригады имени В. Молотова, которая с февраля по июль 1944 года, до освобождения территории БССР, базировалась в лесу возле Святицы. Неподалеку от памятника находится братская могила советских воинов и партизан, погибших в боях в годы Великой Отечественной войны.
С 1990 года в ныне закрытой Святицкой средней школе открылся военно-патриотический музей «Партизанская слава», основали который учитель истории Владимир Тихонович Шилович и его супруга, также педагог и известная в Ляховичском районе поэтесса Вера Иосифовна Дыдышко. Они собрали немало материалов, посвященных жизни Святицы в годы войны и ее жителям, местным фронтовикам и партизанам.
Сегодня в Святице проживают порядка пятисот человек. Каждый год 23 марта, в печальную годовщину трагедии в Хатыни, полесской сестрой которой называют Святицу, здесь собираются местные жители всех возрастов, чтобы почтить память всех жертв «огненных деревень», в том числе и своих односельчан.
Все ужасы геноцида испытали на себе и другие населенные пункты Ляховичского района.
Летним вечером 10 июля 1941 года отряд карателей окружил деревню Жеребковичи. Всех жителей согнали в здание бывшего сельсовета и потребовали выйти вперед активистов. Вышло 12 молодых людей (самой младшей из них была 19-летняя заведующая местным клубом комсомолка Екатерина Новик). Активистов погрузили в грузовик и увезли в неизвестном направлении.
Через два дня, на праздник апостолов Петра и Павла, в Подлесской Святодуховской церкви прихожане перешептывались о том, что на Кучуровом поле (недалеко от деревни Большое Подлесье) есть свежее вскопанное место, напоминающее могилу. А некоторые говорили о выстрелах, которые были слышны ночью. На следующий день женщины деревни Жеребковичи отправились в Ляховичи, где размещалась немецкая комендатура. На вопрос о родных в ответ услышали: «Ваши мужчины с оружием в руках сражались против армии фюрера, за это их расстреляли».
Каратели запретили хоронить расстрелянных по христианскому обычаю, пригрозив расстрелом тем, кто ослушается. Несмотря на это, женщины все же захоронили своих родных. Спустя несколько дней, по доносу предателя, немцами были расстреляны еще два активиста деревни.
После освобождения Ляховичского района от немецко-фашистских захватчиков летом 1944 года все 14 жеребковичских активистов были перезахоронены в братскую могилу на местном кладбище. В 1957 году на ней установили памятник. В 2005-м – современную гранитную плиту, с фамилиями погибших жителей деревни Жеребковичи.
6 июля 1941 года трагедия случилась в деревне Ольховцы. Порядка двух десятков карателей двигались в сторону деревни Литовка. На краю Ольховцев стоял дом Федора Ажеля, его сын Иван Ажель, услышав иностранную речь, вышел на улицу. Внезапный выстрел оборвал жизнь молодого человека. На выстрел из дома вышел сосед Ажеля – Иван Пилипчик, его настигла та же участь. Затем каратели согнали всех жителей деревни в одно место и потребовали выйти всех, кого звали по имени Иван. На приказ «Иван, выходи!» из толпы вышло пятеро мужчин. Но один из фашистов потребовал выйти еще троих молодых мужчин. Всех восьмерых с поднятыми руками под прицелом автоматов вывели за деревню и там расстреляли. Младший из расстрелянных был 1922 года рождения, старший – 1910-го. Только поздно вечером родные смогли похоронить тела своих близких. В 1985 года на братской могиле установлена черная гранитная плита с надписью «Вечная память и слава верным сынам нашей Родины, погибшим от рук немецких оккупантов 6 июля 1941 года». На плиту нанесены фамилии погибших. Среди них оказались мужчины, не носившие имя Иван, а также жители близлежащих деревень, которые по воле судьбы в тот роковой день оказались в Ольховцах.
Начиная с 1942 года, жители деревни Залужье включились в борьбу с немецкими оккупантами. Сотни советских воинов, пробиравшихся на восток, нашли в здешних местах убежище. С ними делились продуктами питания, одеждой. Оккупанты начали мстить местным жителям. Первыми жертвами стали комсомольцы Василий Выдрич и Роман Лапич. Фашисты завезли их в Миловиды и там расстреляли. Это было в июле 1942 года. Чуть позже фашисты учинили расправу над другими активистами. Однажды утром они ворвались в Залужье, чтобы расправиться с теми, кто помогает партизанам, схватили несколько человек, завезли их за Кривошин в урочище «Са-Вонка» и там расстреляли. В 1978 году на братской могиле установлена мемориальная плита, на которую вписаны фамилии жителей деревни Залужье, расстрелянных немецко-фашистскими захватчиками за связь с партизанами.
Работа по увековечению памяти погибших в годы Великой Отечественной войны в Ляховичском районе продолжается. В апреле прошлого года в деревне Мариново была высажена Аллея памяти сожженных деревень в годы Великой Отечественной войны из 48 берез в память о 48 «огненных деревнях» района. Именно в Мариново 25 июня 1941 года состоялся один из первых на территории Ляховичского района в годы Великой Отечественной войны боев. За день до этого, продвигаясь вглубь страны, гитлеровцы сожгли все 125 домов в деревне Завинье, убили двоих ее жителей. А следующей на их пути оказалась небольшая деревня Мариново, где до войны проживало 66 человек и насчитывалось всего 18 домов, из которых после пожара осталось только два. Сегодня население деревни составляет всего пять человек…
В Мариново, вблизи автодороги P-43, планируется установить памятный знак сожженным деревням района. Проект памятника занял второе место в открытом конкурсе гражданских инициатив, который проводился Брестской областной ассоциацией местных Советов депутатов и был направлен на поддержку и стимулирование жителей области, предлагающих варианты решения социально значимых вопросов на местном уровне. Его проект представляет собой три сгоревших печных трубы с парящим над ним аистом, символизирующим утраченное гнездо, в память о Мариново, Завинье, Святице и других деревнях и хуторах Ляховичского района, разделивших участь Хатыни.
Вера ДЫДЫШКА
Семдзесят год назад
У агні спепялела Свяціца,
Напаткаў яе цяжкі,
Трагічны, бязрадасны лёс.
Думаў вораг: яна
Ўжо не зможа з агню адрадзіцца,
Думаў вораг, што ёй
Назаўжды згубу чорную нёс.
Хіба сэрца было
У фашысцкіх раз’юшаных катаў,
Як стралялі яны
У ахопленых жахам людзей,
Як гарэлі ў агні
Ненароджаныя немаўляты,
Як, зацягнуты дымам,
Сцямнеў сакавіцкі той дзень?
Семдзесят год ужо
Попел чорны нам стукае ў сэрцы,
І ахвяры бязвінныя
Не даюць нам забыцца ўсім,
Што прыйшлося ў агні,
У пякельным агні ім памерці,
Каб мы не дапусцілі вайны.
Гэта іхні наказ
Нам, шчаслівым, сягоння жывым.
Узнялася, жыве
І пяе, і працуе Свяціца
На зялёных палетках
Пад радасны шум навальніц.
Наша памяць не спіць!
І трагедыі не паўтарыцца,
Бо мы больш не дапусцім
Зруйнаваных Хатыняў
І попелу новых Свяціц!
«Памяць», 2013 г.
Елена ЮРКЕВИЧ
Фото автора, sb.by и Сергея ВОРОНОВИЧА
Оставить комментарий