Послесловие к парламентским выборам

Прошедшие выборы показали в не совсем приглядной красе ловкость подмены понятий со стороны некоторых участников: с их подачи наблюдение зачастую использовалось лишь в качестве повода для провокаций и скандалов.

          Примечательно, что в ходе завершившейся избирательной кампании в эпицентре подобных громких инцидентов, как правило, оказывались не кандидаты в депутаты, а наблюдатели, причем не приезжие, со стороны, а свои же, отечественные: многочисленными информациями об их деятельности, нередко выходящей за рамки очерченного правового поля, ныне пестрит виртуальное медийное пространство. Не минула сия тенденция неформатной, будоражащей общественность наблюдательской активности и наш регион.

            Комментируя новую выборную реальность, председатель Брестской областной избирательной комиссии Александр Коледа особо подчеркнул: «Хочу сразу сказать, в чем разница между национальными наблюдателями и международными. Международные очень скрупулезно придерживаются кодекса поведения наблюдателя. Как правило, у нас с ними никаких проблем не возникает – они очень аккуратно работают, не вмешиваются в процесс голосования, ведут себя корректно и достойно. Я сам проходил обучение в Берлине и имею сертификат международного наблюдателя. Там усвоил главное: наблюдатель – наблюдает, а не вмешивается в процесс голосования. С отдельной категорией национальных наблюдателей определенные проблемы возникают. Почему-то некоторые из них считают своим правом, а то и долгом учить комиссию, как правильно проводить выборы, вмешиваясь в ее работу. Поэтому какие-то конфликты, споры возникали только с национальными наблюдателями».

          Нельзя не упомянуть, что участковые комиссии старались работать с названной категорией максимально корректно: за всю нынешнюю электоральную кампанию на Брестчине были лишены аккредитации только два наблюдателя. Первый – в Пинске на участке для голосования №5, который почему-то воспринял доверенную ему миссию в своем собственном особом ракурсе: сначала он находился около избирательной урны, затем, после официального предупреждения, стал трактовать в качестве давления на избирателей … объяснения членов комиссии слабовидящим людям, как пользоваться трафаретом. Второй наблюдатель в Бресте вместо обращения к председателю комиссии по поводу предполагаемого нарушения рванул к избирателю, учинив ему допрос с пристрастием и угрожая обнародовать его личность. Что и предпринял, незамедлительно выложив видео в интернет.

          Как видим, поводом для применения крайней меры – лишения аккредитации – в обоих случаях послужило нарушения закона, чье незнание либо игнорирование, как известно, не освобождает от ответственности. Полномочия наблюдателей – и иностранных международных, и отечественных – точно так же, как и действия, которые им нельзя предпринимать, определены и перечислены в статье 13-й Избирательного кодекса Республики Беларусь. Так, в частности, они не вправе заниматься агитацией в любой ее форме, оказывать кандидатам какую-либо информационную, методическую, финансовую или иную помощь, создавать препятствия в проведении выборов, нарушать тайну голосования, заполнять за гражданина по его просьбе бюллетень, находиться у столов выдачи бюллетеней, избирательных кабин и ящиков, вести опросы граждан, прибывших для голосования и проголосовавших, а также создавать препятствия комиссиям, вмешиваясь в их работу.  

          По фактам упомянутые нарушители наглядно продемонстрировали то ли откровенную безграмотность, то ли столь же нескрываемое нежелание следовать установленным правилам. Не будем утверждать, что эти наблюдатели являются посредниками либо прямыми исполнителями чужих политических заказов из-за рубежа. Точно так же, как неизвестны истинные мотивации «раскручивания» таких провокаций и скандалов: желание «засветиться», обратить на себя внимание или что-то еще. Зато очевидно: главная цель этих наблюдателей – собственно, не наблюдение, а пополнение книги жалоб для вынесения Западом  очередного заключения о нелегитимности белорусских выборов. По сути, никто и ничто не мешает заинтересованным в этом лицам плодить и множить со скоростью печатного станка многочисленные однотипные «штамповки» на темы якобы ненадлежащего качества пломб на избирательных ящиках или отсутствия опечатанности помещений, где проводилось досрочное голосование. И обращаться в устной или письменной форме такие наблюдатели будут совсем в другие комиссии и инстанции.

          О весьма любопытном, не нуждающимся в комментариях случае в Барановичах поведал Александр Коледа: «Участок для голосования № 8 только закрылся, а наблюдатель уже ушел, оставив заявление по поводу того, что он не согласен с итогом подсчета голосов. То есть подсчет еще не начался, но он уже не согласен. Оставил заявление и ушел. Я понимаю, человек торопился, ему некогда было. Может, еще где-то надо было что-то написать. Такое сразу показывает определенное отношение: жалоба написана на итог голосования, которого еще нет».

          Нельзя не обратить внимание и на некоторые моменты в растиражированном заявлении одной из политических партий, утверждающей, что «доминирование государственных служащих в избирательных комиссиях ограничило их беспристрастность и независимость», соответственно, «уже на первом этапе это подорвало доверие общества к избирательному процессу». Это как раз тот самый пример – намеренной или по незнанию – фальсификации действительности: согласно требованиям Избирательного кодекса не менее одной трети мест в участковых комиссиях должны занимать представители партий и общественных объединений, не более одной трети – госслужащие.

          Вполне предсказуемо наблюдатели Парламентской ассамблеи ОБСЕ прошедшие в Беларуси выборы не признали. МИД отреагировал на это соответствующим комментарием: «Беларусь проявила максимальную транспарентность и пригласила на прошедшие выборы рекордное количество международных наблюдателей. Не существует идеальных избирательных систем и при желании можно найти изъяны в любом избирательном процессе в любой стране на пространстве ОБСЕ. Сожалеем, что миссии ОБСЕ, как и в прежние годы, не удалось полностью отойти от политизированных оценок и выводов. Личная ангажированность и субъективный подход не должны лежать в основе выводов и оценок международных наблюдателей. Что в данном случае можно ожидать от руководителей наблюдательных миссий, которые еще до приезда в страну негативно высказываются о Беларуси и публикуют оскорбительные статьи о стране? Мы неоднократно говорили нашим западным партнерам, что готовы к конструктивной критике, но никогда не примем безосновательное и тотальное шельмование, а наши избирательные процедуры и законодательство если и будут совершенствоваться, то не по чьей-то указке, а по запросам нашего общества и эволюционным путем».

          Очевидно, что спекуляции на тему признания и легитимности будут предприниматься и в ходе последующих избирательных кампаний. Ряду западных держав нужны другие люди в белорусском парламенте: послушные, контролируемые, а главное – управляемые. Люди, которых надо продвигать всеми возможными способами, даже если их электоральная поддержка откровенно невелика. Потому и далее будут звучать призывы и требования проведения новых «свободных и справедливых выборов». Нам в данной ситуации, как поет бессменный лидер группы «Машина времени» Андрей Макаревич, не стоит прогибаться под изменчивый мир, а продолжать голосовать за свою страну и народ.

Хайп на костях: какие мифы об обороне Брестской крепости пытался развеять Ганцер?

Прочел на сайте одного из брестских печатных изданий громкий анонс «Немецкий историк Кристиан Ганцер развеет в Бресте мифы об обороне крепости. Лекция будет на русском» и решил сходить, просветиться.

Ганцер представлял свой доклад по теме «Брестская крепость как историческое место и место памяти», озвученный им во время защиты кандидатской работы в Лейпциге 5 ноября этого года и который, судя по анонсу, тамошние «рецензенты оценили высоко». Хотя, по признанию самого автора, те рецензенты имеют смутное представление о том, где белорусский Брест находится, но по-своему ему сопереживают.

Чего скрывать, польстила оперативность, с которой один из составителей нашумевшего три года назад сборника «Брест. Лето 1941 г. Документы. Материалы. Фотографии» решил поделиться с брестчанами своим новым успехом.

Придя к месту проведения встречи за полчаса до начала, я не прогадал. Небольшой зал быстро наполнился, и многим любителям отечественной истории пришлось стоять и даже сидеть на полу в проходах. Тем не менее презентация хоть и с небольшим опозданием и дискомфортом началась. Лектор постарался изложить содержание 350 страниц своей работы в заявленные им же 45 минут. Не вижу смысла пересказывать всю защиту. Ничего нового к тому, что уже озвучивал еще три года назад германский гость, я не услышал.

За исключением появившихся в его лексиконе русских слов: «ржавое барахло», «унылые предметы», «финтифлюшки» (это об экспонатах музея обороны Брестской крепости). Все те же выпады в сторону ветеранов-участников обороны крепости в июне 41-го и сотрудников мемориального комплекса «Брестская крепость-герой» с обвинениями их в... искажении и фальсификации истории, замалчивании данных о количестве военнопленных, игнорировании тем Холокоста, репатриации из СССР лиц польской национальности да частокол из словосочетания «официальный нарратив».

Объявленное после презентации время на дискуссию прошло более интересно. Первым попросил слово заведующий филиалом «5-й Форт» ГУ «Мемориальный комплекс «Брестская крепость-герой» Александр Коркотадзе:

– Мы категорически не согласны с отдельными местами в статьях Ганцера, публикуемых им в последние годы. Потому что они носят не объективный, идеологизированный характер и содержат явные и намеренные искажения. Обвинения в том, что научные публикации в Советском Союзе на тему обороны Брестской крепости отсутствовали, нельзя назвать объективными. Такие статьи печатались в «Военно-историческом журнале» и других изданиях. Претензии к тому, что в материалах об обороне крепости отсутствуют упоминания об акциях по уничтожению брестских евреев, и уход от темы плена, не объективны. Стоит прочитать в книге Сергея Смирнова главу «Мальчик из Бреста» о Романе Левине и еврейском гетто. Да, не во всех статьях об обороне крепости они присутствовали, но ведь эти события происходили в городе. У нас музей обороны Брестской крепости, а не Холокоста и плена. Тем не менее тема военнопленных в мемориальном комплексе отображена и Ганцер лично принимал участие в создании экспозиции «Музей войны – территория мира», передавал фотографии. Наше главное расхождение с Ганцером не столько в фактах, сколько в их оценках. Отрицая понятия «героизм» и «патриотизм» как «ненаучные термины», заменяя их словом «фанатиз» и претендуя на лавры развенчателя советских мифов, он сам пошел по пути идеологизации и пропаганды, пытаясь трагические темы плена и Холокоста сделать главными и принизить тем самым значение обороны крепости. Обвиняя сотрудников мемориала в том, что они не историки, а идеологи, отвергая факт героической обороны, сам Кристиан Ганцер не стесняется давать моральные оценки обороны Брестской крепости, выходящие за рамки чисто научных.

Кристиан Ганцер:

– Есть целая наука о том, что такое героизм. И почему и кому он нужен. В германском городе Фрайбург есть исследовательский проект по этому вопросу. Героизм можно, конечно, идеологизированно понимать – как объективное явление, ссылаясь на словарь. Sorry! Это не научно ссылаться на словарь. Героизм – это общественное явление, дискурс. Нельзя дать определение понятию «героизм» двумя словами. Это не научно. Это ерунда.

Отвечая на вопрос, какова цель написания его работы, Ганцер ответил так:

– Это очень советские вопросы: «какая цель?», «зачем?», «какой хитрый план?». Дело в том, что первоначально я не планировал писать о Брестской крепости, а писал магистерскую работу об одном украинском музее в Запорожье. Я историк и специализируюсь на истории Восточной Европы. Я владею этими языками и это моя профессия. Можно было исследовать миллионы других вопросов, но я захотел писать о том, как показывают войну в музеях Беларуси. Потом я стал заниматься исключительно Брестской крепостью. Почему? Потому, что мне это интересно. Жалуются, что немец занимается нашей историей, но, извините, у вас было несколько десятилетий этой темой заниматься, но вы не занимались. Я субъект! Никто не может быть объективным, это устаревшее понятие в науке. Современный взгляд – это индивидуальный подход. Можно десятилетиями спрашивать или опускать вопрос по пленным. Как это делали при Советском Союзе. Вы не занимались польской историей, Холокостом. У меня не было цели что-то доказывать. Мне было интересно, и я нашел источники, о которых я даже не мечтал и не знал. Вопрос о расстрелах семей военнослужащих я не исследовал, но у меня есть одно подозрение, гипотеза, что их не расстреливали как жен командиров обороны Брестской крепости, а как евреев…

Получив столь исчерпывающий ответ на главный интересующий меня вопрос, я уже собрался было уходить, но тут раздался очередной, заставивший меня опять присесть: «Так что же нам, брестчанам, теперь делать с нашим музеем в Брестской крепости?!»

Ганцер:

– Я бы на вашем месте сделал еще одну экспозицию, новую, поверх существующей! С пояснениями, почему столько лет было по-другому. В любом случае вам решать. За вами последнее слово…

Всю дорогу я размышлял над тем, что это было? Хайп, рекламный трюк, чтобы обратить на себя внимание и таким способом заработать гранты для продолжения своей работы, или действительно твердые убеждения инакомыслящего субъекта? Так и не определившись, я понял одно – на чью бы мельницу не капал педант, антифашист и бывший коммунист Ганцер, разгребать за ним придется действительно нам и нашим детям.