Проект "Забвения не будет". Черевачицы – место, обожженное огнем

Будучи студенткой, на дизель-поезде я неоднократно проезжала станцию Черевачицы. Никогда не обращала внимания на этот населенный пункт, разве только потому, что до моей остановки оставалось всего 7–10 минут в пути. Спустя годы узнала, что эта небольшая деревня в Кобринском районе является сестрой Хатыни. Она и некоторые другие деревни района, которые постигла та же участь, увековечены на символических Деревьях жизни в Хатыни.

Деревня с историей

Черевачицы, как и несколько других деревень Кобринского района, были сожжены в годы Великой Отечественной войны. В книге «Память» есть данные, что всего на Кобринщине немецко-фашистские захватчики сожгли 1693 двора и уничтожили 3763 мирных жителя. Речица, Борки, Каменка, Лука, Новоселки, Орел, Борисовка и Черевачицы – деревни, в которых происходил геноцид белорусского народа, упомянуты в исторических источниках.

Деревня Черевачицы, расположенная на северном берегу реки Мухавец, находится в восьми километрах от районного центра и в двух километрах от упомянутого остановочного пункта. Входит в состав Батчинского сельского совета. Существует несколько версий происхождения названия деревни. Краеведы считают, что, скорее всего, поселение получило название от слова «чаравок», означающего ровчик, ров, потому что Черевачицы окружены рвом.

Война…

Налаженную жизнь сельчан она изменила не сразу. Но зверства немецких карателей все же коснулись деревни. И не просто коснулись, а стерли ее с лица земли. Как будто никогда и не было здесь мирных сельских жителей, любящих жизнь и малую родину. В ту роковую ноябрьскую ночь 1943 года уцелела только церковь…

– Во время Великой Отечественной войны уничтожали мирное население деревни Черевачицы совершенно открыто бандитскими способами – людей сжигали живыми, закалывали холодным оружием, бегущих расстреливали, а раненых добивали, – рассказал прокурор Кобринского района Сергей Мешечко. – В рамках уголовного дела, возбужденного в 2021 году, на территории района раскопки не проводились. Работа ведется путем допросов узников и очевидцев, осмотров мест принудительного содержания, сожженных деревень, частично или полностью разрушенных.

Работа по выяснению всех обстоятельств смерти тысяч людей проводится не только сейчас, спустя десятилетия, но и осуществлялась сразу же после освобождения Беларуси. Это подтверждают протоколы, хранящиеся в Батчинском сельском совете.

Согласно протоколу опроса по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников, составленному 28 декабря 1944 года, Анна Избицкая сообщила следующее: «7 ноября 1943 года в 3 часа ночи была окружена деревня Черевачицы, хутора Огородницкие и 6 хуторов деревни Батчи, в том числе и мой хутор. Проснувшись, я заметила, что горит мой дом. Тогда я, забрав с собой троих детей, побежала в поле. По нам, бегущим, немцы открыли огонь. Но в нас не попали. Вместе с нами бежал брат моего мужа Осип Избицкий с сыном. И во время обстрела был убит его сын 14 лет Павел Избицкий. Оставшаяся семья моего мужа брата в составе четырех человек (мать Анна 60 лет, жена Елизавета 23 г., дочь Надежда семимесячная, сын Геннадий 9 лет) не успели убежать и были убиты около дома. Все шесть хуторов деревни Батчи были сожжены со всем движимым и недвижимым имуществом» (орфография и пунктуация сохранены).

Вещий сон

Люди, семьи которых коснулось военное лихолетье, не только бережно хранят фотокарточки и жизненные истории дедов и прадедов, но и стараются встречаться с очевидцами огненных событий и записывать открывающиеся факты.

Для деревни Черевачицы трагической стала ночь с 6 на 7 ноября 1943 года. 6 ноября партизаны в очередной раз пришли в дом, где жила Надежда Глинская (в партизанском отряде был второй сын Глинских Михаил). Из их разговоров молодая женщина поняла, что партизаны готовят подрыв воинского эшелона. В ту ночь выпал первый снег. Но надеждам жителей Черевачиц на то, что военное лихолетье минет их село, не суждено было сбыться. Взрыв на железной дороге прогремел после полуночи. Спустя два часа вспыхнул огонь. Началась стрельба. Слышались страшные крики и плач людей. Деревню подожгли со стороны батчинского переезда. В ту ночь захватчики сожгли 18 дворов, 56 жителей и хозяйственные постройки.

«После услышанного сердце сдавила непонятная тоска. Почему-то вдруг вспомнился недавний сон: семья Лапских из пяти человек, которая была зверски убита в ее родной деревне Гуцки, приглашала меня ложиться спать вместе с ними. Но потом мне сказали: «Пусть лучше ляжет свекровь». Чтобы немного отвлечься, я с мужем и девочкой, которая нашла приют в нашем доме, оставшись на дорогах войны без родителей, пошли к подруге в соседнюю деревню Огородники. Засидевшись допоздна, остались ночевать. Взрыв на железной дороге прогремел после 12 часов ночи, а спустя 2 часа я увидела пламя пожаров, услышала стрельбу, крики и плач людей.

Горели все усадьбы, расположенные вблизи железной дороги. Вернувшись, мы увидели только черные остовы печей, тело отца возле калитки, мертвую мать – на дороге к дому дочери», – такие воспоминания Надежды Глинской, которая в 1943 году носила под сердцем первенца, хранит папка учителя истории на пенсии Марии Осийчук.

Не вернулись в детство никогда

Мария Васильевна живет в соседней с Черевачицами деревне Шиповичи. До выхода на пенсию она работала учителем истории в Батчинской средней школе. Сама родом из Украины. В Беларусь переехала после чернобыльской трагедии. История новых мест стала для нее делом жизни. Кроме того, что преподавала в Батчинской школе, руководила кружком от центра экологии, туризма и краеведения в Кобрине (кружок работал на базе Батчинской средней школы). Конкурс «Трагические страницы истории», посвященный 65-летию освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков, положил начало работе по сбору информации о деревнях – сестрах Хатыни в Кобринском районе. Юным краеведам под крылом опытного историка удалось найти свидетелей сожжения деревни Черевачицы и записать их воспоминания. Сегодня Мария Осийчук охотно делится своими материалами с общественностью и журналистами. На момент изучения Марией Васильевной и кружковцами темы геноцида была еще жива Лидия Мазур. Ее воспоминания кажутся самыми страшными.

«Мужа сестры вывели за дом и били так, что его мозги вылетели на забор. Он, пока мог, кричал: «Убегайте». Сестра была на седьмом месяце беременности. Она бросилась к мужу, но была тут же убита. Затем ее кололи штыком в грудь и живот. Тетя бросилась к ней и была убита. Всё это было на крыльце на моих глазах. Мама меня оттолкнула, падая. Она и не ойкнула, ибо выстрел был в затылок. У нее вырвало губы и нос. В этот момент я оглянулась и осколком была ранена. Через нее я переступила, на тетю в калитке наступила и босиком по снегу бежала четыре километра в деревню Залузье», – такие леденящие душу строки воспоминаний Лидии Павловны не могут оставить равнодушным читающего их человека.

Нелегко пришлось и семье Екатерины Шевелевой. В ту огненную ночь она была юной девчонкой. Проснувшись ночью, Кате, как и всем женщинам, пришлось убегать к речке. Мужчины остались в селе и были убиты. Вслед женщинам летели пули.

«Мама бежала впереди, добежала до речки, спряталась за обрыв и дальше не побежала. Я оглянулась, а за нами немцы (5-6 человек), а сестра подумала, что наши. Сестру ранили в локтевой сустав левой руки. Сестра и я направились бежать на Мельники вдоль речки. А мама осталась, немцы не заметили маму. Она слышала их разговор, они побежали за нами. Я увидела недалеко от себя немецкую собаку. Была выкопана яма (там ремонтировали мост). Я туда прыгнула. Сестра увидела собаку и спряталась за обрыв. Когда я выползла из ямы, увидела, что сестра вылазит из обрыва. <…> Вся деревня горела, и мы бежали дальше в сторону деревни Богуславичи. Лежал белый-белый снег, а дорога была черной от немцев. В Мельниках мы видели, как из домов выбегали люди. Добежав до Богуславичей, мы увидели большой дом над речкой, и там был полный дом людей. Когда мы туда заскочили, сестра сказала, что ранена», – рассказывала юным краеведам Екатерина Матвеевна.

Этой семье удалось спастись. Но она оказалась разделенной. Через какое-то время все встретились в Черевачицах. До 1949 года семья жила в землянке. Позже жизнь стала налаживаться. Был куплен старый дом в Дахлово. Построен сарай. Екатерина Матвеевна поступила на бухгалтерские курсы, жила в Кобрине и 39 лет работала в горпищеторге продавцом. Мама и сестра трудились в полеводческой бригаде и на свиноводческой ферме. Перенеся все тяготы лихолетья, Екатерина Шевелева написала такие строки:

Сиротами мы не были на свете,
Хотя война лишила нас всего:
Отцов и матерей, тепла и крова,
И даже детства. Детства самого…
Но есть у нас еще одна примета:
То память об утраченном тогда.
Мы на войне всю жизнь прожили…
И не вернулись в детство никогда.

Читая воспоминания Марии Глинской, к горлу подступает ком, наворачиваются слезы, становится страшно, жалко покалеченные судьбы мирных жителей. Жалко ее, четырнадцатилетнюю девочку, в возрасте, когда так необходимы советы мамы, видевшую убитую мать.

«В тот день, 6 ноября, мы сушили и терли лен. Работа по хозяйству уже заканчивалась. Стояла очень пасмурная погода. Прошло столько лет, но я каждый год вспоминаю тот день и ту погоду. И помню всё до мелочей. Как будто это было вчера или сегодня, – быстро, боясь потерять хоть одно слово, записывали за Марией Васильевной школьники в 2009 году. – Всё было спокойно. Ночью был взрыв на железной дороге. Под утро начали палить деревню. Я спала на кухне и проснулась от того, что в доме было очень светло.

Я подумала, что уже утро. Но почему так рано проснулась мама и растопила печку? Деревня уже горела. Папа начал выгонять скот из сарая, а мама что-то выносила из дома.

Началась паника. Немцы пришли к соседям. Я видела, как жгли их постройки. В это время брат и сестра сидели в кустах. Нам стало очень страшно, и мы пошли в сторону деревни Мельники. Маму убили возле дома, а папа взял в руки часы и кричал, что он хозяин дома. Он вскочил в сени и остался живым. Немцы предупредили, что если люди будут находиться по домам, то дома они сжигать не будут. Но это были только слова. Дома и сараи они всё равно сжигали. Мы дошли к деревне Залузье. Потом за нами пришла моя бабушка. Я очень хорошо помню похороны. В церкви было много покойников. Я очень хорошо помню маму. У нее была рана в голове, разорванная жилетка».

Огненные сестры

Согласно книгам «Память» и «Гарады і вёскі Беларусі» в Кобринском районе судьбу Хатыни разделили восемь деревень. Но Мария Осийчук отмечает, что их было несколько десятков. Информацию по ним еще предстоит собирать и дополнять. А пока несколько фактов о хорошо известных сожженных селах Кобринского района.

Страшная участь постигла деревню с красивым названием Орел. За годы военного лихолетья погибли 39 мирных граждан. После окончания войны некоторые люди вернулись и отстроили дома. Но в 1973 году деревню покинул последний житель. Остались лишь могилы и людская память. И только на Радоницу Орел оживает – потомки погибших приезжают отдать им дань памяти и мысленно поблагодарить за мирное небо. Мария Осийчук и юные кружковцы из первых уст узнали участь деревни. Свидетель геноцида Николай Хомук рассказывал им, что многие не сразу придали значение выстрелам. Только когда вспыхнули подожженные дома, все побежали. Немец догнал Николая Петровича и его братьев, приказал вернуться к дому, иначе повесит и расстреляет. Мальчики видели, как убегали мать с теткой и маленьким ребенком. Автоматной очередью женщин убили. 22 декабря 1943 года в одном из домов были сожжены 24 сельчанина. Самому младшему – 4 года.

Согласно разработанной операции, планировалось, что деревня Борисовка будет уничтожена в ночь с 22 на 23 сентября. Женщин и мужчин разделили на группы и посадили рядами недалеко от сельского кладбища. Немцы вглядывались в лица и задавали вопросы. Некоторых отпустили. Оставшихся повели в сарай. Мужчинам приказали рыть яму. Взрослых расстреливали на краю ямы. Детей закалывали штыками.

Теплым сентябрьским днем, сидя в беседке во дворе дома, медленно перелистывая оформленную папку, мы с Марией Васильевной словно боимся что-то пропустить. Трагедия деревни Каменка. Читаешь, а перед глазами всплывают картины одна страшнее другой, словно ты сам свидетель уничтожения села.

Несколько лет назад местный житель Иван Логвинович рассказал, что 6 сентября 1942 года ничто не предвещало беды. Немцы оцепили деревню, заставили жителей ложиться на землю спиной вверх и били их палками. Тех, кто пытался бежать, сразу расстреливали. Всех избитых и раненых согнали в один сарай и подожгли – 180 человек навсегда покинули этот мир. За пеленой дыма ничего не было видно. Некоторым удалось убежать и спрятаться. Например, женщине, прижавшей к груди ребенка и проползшей через картошку. В память о погибших один мужчина вырезал из дерева 180 крестов и установил их на месте гибели. Позже здесь появился памятник и плиты с фамилиями жертв фашизма.

Немой свидетель трагедии

В ночь с 6 на 7 ноября 1943 года, когда горела деревня Черевачицы, уцелела только церковь. Долгие годы она была немым «свидетелем» людских слез и боли земли. В летописи Черевачицкого прихода, которую журналисту «Зари» предоставил настоятель иерей Алексий Андрейковец, сообщается, что храм построен в 1414 году (в других источниках указан 1417 год). Церковь великомученицы Параскевы Пятницы была деревянной, крестообразной, пятикупольной и покрыта жестью. Она сохранила чисто православное устройство: иконостас с царскими вратами, литургию с великим входом и другие православные обычаи.

В ночь сожжения деревни церковь уцелела, вероятно, потому, что находилась ближе к реке. Но сегодня храм великомученицы Параскевы Пятницы отыскать никто не сможет. Он был сожжен неизвестными в 1972 году. Только спустя двадцать лет возле кладбища возвели новый храм. Его освятили в честь святого апостола Иоанна Богослова. В начале лета текущего года архиепископ Брестский и Кобринский Иоанн совершил чин освящения куполов и накупольных крестов. Отец Алексий рассказал, что изначально этот храм строился как временный. Планировалось возвести церковь на прежнем месте. Но по сей день действующий храм является главным оплотом веры и надежд прихожан.

Помнить нужно живым

Со временем возродились почти все деревни. В том числе и Черевачицы. Сейчас население деревни составляет 34 жителя, а на территории Батчинского сельсовета проживают 3092 человека. Многие из них неравнодушны к истории. Кто может и умеет, до сих пор по крупицам собирает исторический материал. Свою любовь к познанию прошлого Мария Осийчук передала дочери Инне Вакульчик, которая также стала педагогом. Два года назад Инна Викторовна вместе с членами кружка «Исследователи» разработала туристско-краеведческий проект «Маршрутами памяти, маршрутами Победы», а также календарь «Огненные деревни Кобринского района» с фотографиями и краткой информацией о сожженных деревнях.

Мария Осийчук до сих пор не остается в стороне от темы геноцида на своей второй родине. За прошлый год удалось восстановить имена всех погибших в ту огненную ночь в Черевачицах. Таблица, которую Мария Васильевна оставляла с пустыми строками, заполнилась ранее неизвестными фамилиями. Есть и данные о других людях, которые погибли на территории сельского совета в годы Великой Отечественной войны. Председатель Батчинского сельсовета Светлана Гонгало рассказала, что к 80-летию Великой Победы планируется установить новые мемориальные плиты возле памятника жертвам фашизма. Там будут указаны имена всех погибших на территории сельсовета. Сам памятник был установлен в 1975 году. Он представляет собой пять железобетонных брусьев, поставленных друг на друга. В этом году в преддверии дожинок, которые проходили в агрогородке Батчи, памятник обновили.

В Кобринском районе не останавливается работа по сохранению исторической памяти. Мемориальные плиты также планируется установить в Дивине, а в самом райцентре обновить памятник на месте уничтожения жителей бывшего гетто на улице Трудовой.

– В Кобринском районе проводится много патриотических мероприятий, – отметила начальник отдела идеологической работы и по делам молодежи Кобринского райисполкома Марина Ярмолюк. – В скверах и на улице Машерова установлены информационные планшеты, памятники оснащены табличками с QR-кодами. В рамках празднования Дня города в этом году открыли аллею Славы – это двенадцать пилонов с изображением командиров воинских частей, которые освобождали город при проведении операции «Багратион». Недавно на одном из домов появился мурал памяти Маршала Советского Союза Георгия Жукова. Проводятся акции, автопробеги, организуются встречи молодежи с ветераном Великой Отечественной войны Нинелем Гасюком. Воинские захоронения закреплены за учреждениями и предприятиями. Коллективы сотрудников и учащихся следят за благоустройством памятников.

Тема сожженных деревень Кобринского района, как и в целом Великой Отечественной войны, всегда в поле зрения сотрудников Кобринского военно-исторического музея имени А.В. Суворова. В прошлом году к 80-летию трагедии в Хатыни заведующий научно-экспозиционным отделом музея Лилия Кирилюк начала проводить музейно-педагогическое занятие «Помнить нужно живым». В его рамках много внимания уделяется и сожженным деревням Кобринского района. Этот урок памяти, мужества, силы духа в первую очередь ориентирован на школьников, учащихся лицея и колледжа, но вызывает большой интерес и у старшего поколения. Его посещают трудовые коллективы предприятий.

– Несколькими годами ранее мы проводили занятие «Знак огня», на котором в том числе говорили о сожженных деревнях Кобринщины, – рассказала Лилия Николаевна. – Мы показываем разные грани войны. Судя по тишине, которая стоит в зале на занятиях, у нас получается достучаться до сердец посетителей.