День славянской письменности и культуры, традиционно празднуемый 24 мая народами, которые пользуются кириллическим алфавитом, посвященный памяти первоучителей – святых Кирилла и Мефодия, – уместный повод на этот раз приурочить его к предстоящему 210-летию начала литературной деятельности Александра Грибоедова в Брест-Литовске.
Грибоедов принадлежал к старинной дворянской семье, получил хорошее домашнее образование: для его воспитания были выбраны видные педагоги, включая юристов и ученых-энциклопедистов. А в 1808 году Александр окончил словесное отделение Московского университета со званием кандидата.
Брестский период жизни Александра Грибоедова датируется 1813 – 1815 годами. По любым меркам этот краткий хронологический этап успел вместить немало событий. Предшествовало ему поступление на военную службу в качестве корнета Московского гусарского полка – без извещения о том матери. Полк был отправлен в Казань для подготовки и укомплектования, но в сентябре Грибоедов заболел и остался во Владимире. После октября 1813 года молодой Грибоедов служил в кавалерийских резервах в Брест-Литовске «для производства письменных дел» при формировании новых кавалерийских соединений. В конце 1814 года, получив травму после падения с лошади, перспективный военнослужащий, прославившийся эпатажными гусарскими выходками, – он мог позволить себе въехать верхом на второй этаж здания, где шел бал, или заиграть на органе в костеле камаринскую, отправился для лечения в Санкт-Петербург, где летом 1815 года подал прошение об отставке.
Некоторые исследователи его творчества предполагают, что комедия «Горе от ума» была задумана во время Отечественной войны 1812 года, когда он служил в наших краях. И тому есть определенные веские основания: современники писателя угадывали в некоторых персонажах произведения своих знакомых по Бресту и Кобрину, хотя Александр Сергеевич предпочитал не копировать действительность, а обобщать события и факты.
Впрочем, есть и другая версия, столь же претендующая на правдоподобность: поэт сделал свой первый шаг к бессмертию – созданию комедии «Горе от ума» – уже в Персии, где Грибоедову приснилось, что он рассказывает своим друзьям план придуманной им комедии и даже читает некоторые места из нее. Далее, проснувшись, если верить сохранившимся свидетельствам, поэт записал план комедии и несколько сцен первого акта.
Исторической справедливости и объективности ради отметим: выходу в свет упомянутого шедевра, впоследствии ставшего хрестоматийным, вошедшим в учебные программы, предшествовал первый литературный опыт классика – «Письмо из Бреста-Литовского к издателю «Вестника Европы», датированное 1814 годом. Его сюжет выстраивается вокруг состоявшегося в пределах нынешних городских границ двойного торжества – празднования окончания Отечественной войны вкупе с награждением местного генерала Кологривова орденом Владимира I степени. Упоминание Тересполя и острова на Буге позволяет точно установить место праздника – это западная окраина нынешнего областного центра. «Праздник, в коем участвует сердце», – так назвал этот день Грибоедов – стал темой первого выступления в печати. Описывая место праздника, проходившего в версте от тогдашней городской черты «на даче, где генерал имеет обыкновенное пребывание», он обращается к ныне ставшему прошлым, а на тот момент настоящему города над Бугом. Как тогда отмечалось, «русский читатель открыл для себя новое литературное имя – Грибоедов. «Письмо» оригинально по форме: прозаическое повествование перемежается стихотворными вставками, в основном шутливого содержания. Впрочем, среди них находим и вполне серьезные строки».
Упомянутое произведение – прекрасная словесная иллюстрация масштабных гуляний с истинным размахом, позволительным для тогдашнего обладателя генеральского звания. Даже краткое его изложение позволит в полной мере ощутить щедрость и удаль славянской души:
«В три часа пополудни все приглашенные на праздник офицеры съехались; все с нетерпением ожидали прибытия генерала. Наконец вздернутый кверху флаг и пушечные залпы возвестили приближение его. Он ехал верхом, сопровождаемый более 50 офицерами. Мне было весьма хотелось описать вам в стихах блеск сего шествия, блеск воинских нарядов; к несчастию, никак не мог прибрать рифмы для лядунок и киверов; итак, пусть будет это в прозе. Но то, чего не в силах выразить никакая поэзия, была встреча генерала на мосту, нарочно для сего дня наведенном, где он, при громе пушек и нескольких оркестров, при радостных восклицаниях, с восторгом был принят военными хозяевами и гостями…
…Серая мгла, нависшая на небе, предохранила от летнего жара; все рассыпались по валу. Между тем пушечная пальба, хоры музыкантов и песельников не умолкали ни на пять минут. Мало-помалу стало смеркаться, и под вечер пригласили всех на противуположную сторону острова. Грозные утесы, глубокие рвы, по ту сторону реки сельская картина, луга и рощи возбуждали приятное удивление. К общей радости, нашли там множество дам, которых присутствие, конечно, есть первое украшение всякого праздника. Есть праздники, которые на другой же день забывают оттого, что даются без цели или цель их пустая. В столицах виден блеск, в городах полубоярские затеи; но праздник, в коем участвует сердце, который украшали приязнь, благотворительность и другие душевные наслаждения, – такой праздник оставляет по себе надолго неизгладимые воспоминания».
Однако настоящая ценность письма – в его подробном воспроизведении живописного пейзажа тогдашней городской «картинки»:
Есть в Буге остров одинокий; Его восточный мыс Горою над рекой навис, Заглох в траве высокой На теме острова был к небу флаг возвышен, Чтоб знак веселия узреть со всех сторон, И жерлов ряд постановлен, Чтоб радости отзыв везде был слышен. Воздвигнули врата искусною рукой Из копий, связанных цветами, И укрепили их в полкруге над столпами, Унизанными осокой.
Финальные строки письма в полной мере раскрывают широту, доброту и искреннюю глубинную щедрость литературного гения, чья биография волею судьбы оказалась неразрывно связанной с Брестчиной: «Моя одна забота, чтобы праздники чаще давались. Нам стоит 10 000 рублей, кроме фейерверка. Кончая мою реляцию, желаю вам так же веселиться, как я веселился. С истинным почтением честь имею и проч. Александр Грибоедов. P.S. Посылаю вам 1000 рублей для бедных, которых так много после пожара Москвы. В отдаленности от любезного отечественного края нам неизвестно, какие частные лица наиболее терпят от бедности. Полагаемся на вас. Конечно, заступник неимущих лучше всех знает, кому нужна помощь».
За порогом своей недолгой земной жизни после себя Александр Грибоедов успел оставить не только яркий литературный, но и глубокий дипломатический след. Министр иностранных дел К.В. Нессельроде при назначении поэта полномочным министром Российской императорской миссии в Персии отмечал: «Познания Грибоедова в языке персидском, короткое знакомство его с местными обстоятельствами, наконец, дарования и усердие, оказанные им при минувших переговорах, достаточно доказывают, что Высочайший выбор пал на чиновника, способнейшего к исполнению важной должности». Как известно, Иран в те годы был местом, где формировалась азиатская политика России и где проходил фронт противостояния английскому влиянию на Востоке, поэтому назначение на пост русского посланника в Персии компетентного и авторитетного специалиста имело тогда принципиальное значение. Кому была выгодна гибель Грибоедова? Однозначного ответа до сих пор нет, интересы нескольких стран, включая Англию и Турцию, сплелись в тугой узел. Борьба за власть между претендентами на персидский престол также внесла свою лепту в эту трагическую и загадочную историю.
Грибоедов мечтал посвятить себя поэзии, побывать в Европе, воплотить в жизнь свой проект по экономическому и социально-политическому преобразованию Закавказья. Но его смерть не была напрасной: после тегеранской трагедии 1829 года народы России и Персии больше никогда не воевали друг с другом и вместо этого, наоборот, не единожды выступали союзниками.
Евгений ЛИТВИНОВИЧ
