Во время недавнего разговора в «Заре», касающегося некоторых неоднозначных моментов истории прошлого века, кандидат исторических наук Андрей Бодак охарактеризовал отношение ряда новообразованных после Первой мировой войны государств к своим национальным меньшинствам как «лютую свирепость». За все государства говорить не будем. Посмотрим на так называемую Вторую Речь Посполитую, в составе которой пребывали наши предки около двух десятилетий.
Явление героя
День независимости Польши – 11 ноября. Именно в этот день в 1918 году, согласно условиям Версальского мира, появилась независимая Польша. Государство с весьма неопределенными границами. Особенно на востоке.
Возрожденная Польша создавалась из трех принципиально разных лоскутов – территорий, еще недавно принадлежавших Российской, Германской, Австро-Венгерской империям. Молодому государству предстояло унифицировать все три части, сделать их одним целым.
Со времени разделов Речи Посполитой в конце восемнадцатого века в составе Российской империи появились три нации – белорусы, украинцы, литовцы. С этим фактом возрожденное польское государство не считалось. В итоге все три народа так или иначе стали врагами Польши, поскольку она претендовала на их этническую территорию.
Подарок судьбы
Но главным врагом, на уровне подсознания, оставалась Россия. Ключевая битва советско-польской войны вполне заслуживает названия «чудо над Вислой» – это действительно было чудо, спасшее молодую независимую Польшу. Советская Россия в марте 1921 года признала новые восточные границы польского государства. В споре за Вильно, Гродно, Львов Польша выходила победительницей. Молодая страна включала огромные массы непольского населения, для которого начинались непростые времена.
Польская держава обещала уважать права меньшинств. Но это обещание осталось на бумаге.
Пленных не брать
До Второй мировой войны политический строй Польши прошел несколько этапов в своем развитии. При всех различиях эти этапы объединяло одно – жесткая политика в отношении украинцев, немцев, белорусов, евреев. Социальные лифты для названных народов были доступны только в случае безусловного и безоговорочного отказа от собственного самосознания и готовности стать частью польского народа. Но зачастую даже проявленное малодушие не гарантировало успех.
Любые мало-мальски организованные структуры и институты национальных меньшинств подвергались дискриминации. Первый удар был нанесен по политическим партиям и объединениям. Еще в середине двадцатых была разгромлена Белорусская крестьянско-рабочая Громада – стодвадцатитысячная организация, отстаивающая интересы белорусских трудящихся масс. Ячейки Громады в ту пору существовали чуть ли не в каждой белорусской деревне, поэтому размах полицейской операции поистине был впечатляющим. Под маркой борьбы с БСРГ были арестованы белорусские послы Сейма и помещены под стражу в Бресте. «Posel ktory w Sejme krzyczal, dzisiaj w Brzesciu kraty liczy», – такие издевательские строки сложила общественность в то время.
Никогда не выходила из подполья Коммунистическая партия Западной Беларуси, против влияния которой государство вело бешеную пропаганду. Кроме того, структура зачастую сталкивалась с дискриминацией со стороны… компартии Польши, которая в вопросе национальных меньшинств проявляла трогательное согласие с правящим режимом.
Относительно спокойно чувствовали себя немногочисленные пропольские организации, не имевшие в обществе большого влияния. Но в результате и они постепенно хирели. В конце тридцатых их окончательно добили, возможно, из жалости.
Спасение утопающих – дело рук самих утопающих
К моменту вхождения в состав польского государства на западнобелорусских территориях существовало несколько сотен белорусских школ и около десятка гимназий.
Несмотря на лихолетье, появились первые белорусские учебники грамматики родного языка, истории и географии, решался вопрос с кадрами. В целом белорусское образование показало высокий уровень самоорганизации и жизнеспособности.
Тем не менее лютую свирепость молодое государство проявило и в этом вопросе. Государство не спешило финансировать белорусские школы, зачастую в материальном плане они влачили жалкое существование. Белорусские гимназии не давали право поступать в университеты. В итоге к концу тридцатых в Польше не осталось ни одной белорусской школы и гимназии.
Под разными крестами
Знаком того, что православную церковь ждут непростые времена, стало уничтожение в 1926 году в Варшаве православного собора Александра Невского. Это был величественный храм, украшенный мозаиками Васнецова. К слову, мозаики удалось спасти, и сегодня они украшают Покровский храм в Барановичах.
Объективно говоря, западнобелорусские земли не столкнулись с такой жестокостью гонений, как восточнобелорусские, но все равно приятного было мало. Церкви навязывали польский язык в проповедях, исполнение польских религиозных гимнов. Не единожды православным регионам Польши пришлось столкнуться с проведением в жизнь политики ревиндикации – перевода православных храмов в католические костелы, мотивируя это тем, что изначально эти храмы создавались именно как католические. При этом не брался во внимание тот факт, что подавляющая часть населения была православной, а католики составляли ничтожное меньшинство.
Особенно мощный прессинг испытывала церковь в полесском регионе, где была очевидна незавершенность этногенеза. Интересная деталь: в Полесском воеводстве, в состав которого входила значительная часть современной Брестской области, священникам, не знающим польского языка, разрешалось вести проповедь на местных диалектах. Но безоговорочно запрещалось использовать белорусский и украинский литературные языки.
Когда в Столинском повете священник заговорил на литературном языке, полесский воевода усмотрел в этом «агрессивное строительство белорусского национализма» и быстро принял соответствующие меры.
Таким образом государство всеми силами показывало второстепенность и второсортность православной веры относительно господствующего католицизма.
На камнях растут деревья
В этих довольно неблагоприятных условиях все-таки удается пробиться нескольким признанным талантам белорусского происхождения.
В это время появился такой феномен, как западнобелорусская литература, представленная в основном поэзией. Десятки молодых авторов, про которых академик Микола Улащик сказал: «Хай не вялікія, але ж нашы». Один из этих поэтов – Максим Танк – стал классиком белорусской литературы. Его литературные вечера стали заметным явлением виленской культурной жизни конца тридцатых. В это время первые литературные шаги в прозе делает Янка Брыль. Расцвет творчества обоих состоится в послевоенную эпоху.
Популярностью пользуется исполнитель белорусской песни Михаил Забэйда-Сумицкий. Брестский врач Александр Засим вспоминал, что когда Забэйда приезжал на малую родину, в Пружаны, то концерты давал три вечера подряд. Весь город должен был его услышать. «Мы не просто шли послушать оперного певца, солиста миланской оперы. Мы воспринимали присутствие на его концертах как своеобразную патриотическую обязанность», – говорил Засим.
Сам Забэйда вспоминал, что как оригинально польские власти отреагировали на его популярность: запретили его песни включать в программы на барановичском радио.
В общем-то, правильная оценка
Во второй половине тридцатых в Вильно еще существуют Белорусское научное общество, Белорусский институт хозяйства и культуры, выходит интеллектуальный журнал «Калосьсе».
Однако судьба их предрешена. К 1939 году белорусское поле в Польше практически зачищено. Нет ни белорусских партий, ни общественных организаций, ни прессы. Вроде бы вопрос решен. Но кто мог подумать, что в 1939 году история сделает очередной подарок судьбы. На этот раз не полякам.
«Оказалось достаточным короткого удара по Польше со стороны сперва германской армии, а затем – Красной Армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора, жившего за счет угнетения непольских национальностей», – подвел итог исторического периода нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов.
В общем-то, правильная оценка.
Оставить комментарий